Синдром гладиатора - Страница 84

Ужасно захотелось курить. Я начал было шарить по карманам, но в джинсах и футболке их практически не было, равно как и сигарет. Все осталось в жилете. Я обернулся. Капитан стоял рядом и смотрел на меня с откровенной враждебностью. Сопляк…

— Какие указания оставила вам синьорина Бономи? — спросил я жестко, игнорируя его неприязнь.

— Следовать вашим указаниям, — коротко ответил капитан. Я кивнул.

— Трап поднять, на борт без моего разрешения никого не пускать. Ожидать дальнейших распоряжений. Ясно? — Он что-то пробормотал. — Не слышу?

— Я понял вас…

— Месье Дюпре, — подсказал я. — Идите. И пришлите стюарда, пусть принесет сигареты.

* * *

Я сидел на небольшой деревянной скамейке, пристроенной на корме, курил, тупо смотрел в воду. Плевал в нее, если уж быть до конца откровенном. За этим глубокомысленным занятием меня и застал появившийся откуда-то сзади капитан.

— Месье Дюпре? — позвал он голосом нейтральным до отвращения. Я обернулся. В руках у него была черная трубка сотового телефона. И он протягивал ее мне. — Это вас…

— Паола? — Я соскочил со своего насеста и вырвал у него трубку. Парня аж перекосило.

— Нет. Какой-то мужчина. Француз. Он не назвал себя.

Я осторожно приложил к уху телефон. Одни боги ведают, что я рассчитывал услышать, но то, что сказал мой невидимый абонент… Это вываливалось за рамки любой программы.

— Месье Дюпре? — У него был глухой голос и легкий, почти неуловимый акцент.

— Да.

— Давид находится в Риме. Вилла дона Кольбиани в Monterotondo. Желаю успеха.

Я открыл было рот, собираясь о чем-то спросить, но — короткие гудки разорвали это странное общение. Странное, потому что мне показалось… Да нет же, я был просто уверен в том, что голос звонившего знаком мне. Я знал этого человека и… Не помнил его.

* * *

Паола позвонила вечером. Уже темнело, когда внезапно ожил лежавший рядом со мной телефон. Я вцепился в него, как утопающий в соломинку, чуть не уронил, чуть не сломал…

— Андре? — Она говорила быстро и тихо. — У меня очень мало времени, не перебивай и не спорь. Уходите на «Джульетте» в Рим, я прошу тебя. Помочь мне ты не сможешь, поэтому просто уезжай и постарайся дожить до нашей встречи. Я найду тебя… Ты знаешь, где. Все будет хорошо, я все улажу. И мне ничего не угрожает, полиция охраняет меня. Все, я не могу больше говорить, до встречи, милый…

И опять эти короткие гудки. В ярости я швырнул легкое телефонное тельце о стену, мгновенно превратив его в бессмысленную россыпь всякой дребедени. Дьявол, это уже третий за один месяц! Схватил бутылку виски, отхлебнул прямо из горлышка. Какой там, к свиньям, режим… Спрыгнув с дивана, я направился наверх, в рубку. Доводить поступившие указания до сведения капитана. Пускай мальчик тоже повеселится. Не все же мне одному…

* * *

Мне снился комиссар Катани, гарцующий верхом на жирном и отвратительном борове, удивительно похожем на его коллегу Стефано. Комиссар делал мне ручкой и посылал воздушные поцелуи. Следом за ними на маленьком трехколесном велосипеде ехал мрачный дон Кольбиани. Он укоризненно качал головой, а на его элегантном черном костюме красовалась исполненная во всю спину надпись: «Элвис — жил, Элвис — жив, Элвис будет жить». Все это безобразие происходило на фоне заснеженной вершины Фудзи, у подножия которой расположился большой симфонический оркестр, с чувством исполнявший «Play Bouzouki». Дирижировал оркестром Виктор Викторович Стрекалов. Не уверен, но по-моему, это был классический случай ночного кошмара. Проснулся я оттого, что кто-то буйно ломился в дверь моей каюты, предусмотрительно запертую накануне. Одного взгляда на часы было достаточно, чтобы оценить позицию, — Джек Пот, елки зеленые! Призовая игра! Каким-то чудом мне удалось проспать почти двенадцать часов и впервые за все время пребывания в Италии нормально выспаться. Не иначе, как наш «ковчег» заходил в экстерриториальные воды, на итальянской земле чудес не бывает. Но за все в жизни приходится платить. Судя по громкому стуку, доносившемуся из-за дверей, кредиторы сами себя не помнили от нетерпения.

— Да. Слышу. Иду. Уже начал идти, — терпеливо бормотал я, уговаривая в основном сам себя.

Когда я наконец доплелся до красивой дубовой Двери, покрытой изящным резным орнаментом, накал страстей на той стороне достиг своего апогея. Странно. Уже не первый раз с этим сталкиваюсь. И почему все так уверены, что я должен срываться с места по первому их желанию? Чудные люди…

Однако то, что я увидел, открыв дверь, разом стряхнуло с меня остатки сна вместе с тягой к философствованию. Бледность на лице капитана проступала даже сквозь смуглую от природы кожу.

— Я знал… Я знал, что это не кончится добром, это вы во всем виноваты, вы, из-за вас…

Он почти кричал странным голосом, который я классифицировал как «низкий фальцет», размахивая при этом какой-то бумажкой. Присмотревшись, я узнал листок сообщения, полученного по факсу. Унять эту визгливую трагедию не было никакой возможности, да и особого желания я к этому не испытывал. В конце концов он мне тоже не нравился. Не откладывая приятностей в долгий ящик, я аккуратно воткнул указательный палец в один из нервных узлов на шее этого крикуна. После чего у мальчика мгновенно закончился кислород, вместе с криком и дыханием. Пока он сползал по стенке, судорожно разевая рот, я вытащил из его руки листок с посланием и прочитал в тишине и покое. Прямо сказать, ничего приятного там не предлагалось. Скорее наоборот.

«Уважаемый месье Дюпре! Очень рад нашей случайной встрече. С удовольствием приглашаю вас на борт своей яхты, гарантирую роскошный обед. На судне отличный повар, его конек — дары моря. Уверяю — вам понравится. Моя яхта находится в трехстах метрах от «Джульетты», и если вы перезвоните мне по номеру, указанному в конце, то через пятнадцать минут катер вас заберет. Кстати. Как друг спешу вас предупредить: ваша яхта заминирована террористами. У меня есть все основания предполагать, что вам удастся избежать взрыва, приняв мое предложение. В противном случае…