Синдром гладиатора - Страница 8

Негромкий звонок прозвучал в номере как гром с ясного неба. Телефон выдержал паузу и разразился следующей трелью. Мы переглянулись. Ни друзей, ни знакомых у меня в гостинице не было. У Ивана Денисовича тем более, это ясно читалось на его лице. Значит…

— Уходим, — почему-то шепотом сказал он.

Отработанным до автоматизма движением распахнув пиджак и вытянув откуда-то из-за спины аккуратную тушку «Вальтера», Ванечка сделал несколько легких, скользящих шагов, приоткрыл дверь, выглянул в коридор. Оставшись, видимо, доволен результатами осмотра, он так же стремительно вернулся в комнату и, остановившись посредине, принялся деловито прилаживать к пистолету глушитель.

Свой, трофейный, «ствол» я по-прежнему держал в правой руке, так что мне оставалось лишь подхватить в левую заранее собранный портплед и бодро зашагать к выходу. Можно было бы, конечно, снять трубку и попытаться выяснить, какого эффекта добиваются на том конце провода, но я буквально кожей чувствовал, что вряд ли это будет хорошо. Тем более что на шестом звонке этот эксперимент как-то сам собою прекратился.

Я поравнялся с Иваном Денисовичем, он как раз в этот момент закончил свои манипуляции с глушителем, а дальше время понеслось вскачь. Все произошло практически одновременно. Неуловимым движением вскинув пистолет, он направил его в сторону лежавших на полу людей. Хлопок — мощный удар подбрасывает голову мужчины и на его высоком, с большими залысинами лбу появляется аккуратная дырочка. На полу стремительно расплывается кровавая слякоть; я толкаю Ивана и злобно шиплю — «Отойди, я сам!»; он удивленно смотрит на меня, но подчиняется и делает шаг в сторону, и тогда я дважды нажимаю на курок, ювелирно укладывая пули в миллиметре от головы девушки, уже плывущей в луже чужой крови. А она смотрит, неимоверно долгую долю секунды смотрит на меня взглядом, в котором одновременно живут ненависть, удивление, понимание, благодарность и еще сотня чувств, не имеющих имени. Потом, закрыв глаза, она утыкается лицом в окровавленное плечо своего напарника.

Ничего не заметивший Ванечка нетерпеливо окликает меня. До конца своей жизни парень будет твердо верить, что видел ДВУХ покойников, рядком лежащих на полу гостиничного номера. Полная, стопроцентная иллюзия. Что же это я учудил-то, а?

Разбираться в сложной мотивации своих поступков у меня времени нет. Должно быть, подцепил вирус гуманизма. Поскольку при моем образе жизни эта штука автоматически приводит к летальному исходу, остается лишь надеяться, что болезнь будет детской.

Коридор прекрасно освещен, чисто убран, тих. Мертв. В хорошем смысле этого слова. Иван Денисович и я грациозно пробираемся по неодушевленному пространству, не забывая, впрочем, пристально изучать окрестности.

Едва покинув номер, мы не сговариваясь ринулись в сторону, противоположную лифту. Профессионализм, понимаете ли, его не пропьешь! Добравшись до дверей, ведущих на пожарную лестницу, я вдруг вспомнил, что сам, лично, возжелал поселиться на двенадцатом этаже. Нет, определенно, если человек дурак, то это навсегда. Идти-то теперь сколько? Вот-вот…

Спускаемся. Чинно, мирно, оружие на виду не держим, страшных глаз никому не делаем. Потому что — некому. Первые признаки жизни появляются где-то в районе четвертого этажа. Внизу мягко шлепает дверь, слышны шаги. Торопливые шаги, между прочим, почти бежит человек. Это вверх-то, да при живом лифте? Местный городской сумасшедший? Не верю… Спутник мой тоже преисполнен скептицизма. Без слов, на пальцах уточняем стратегию.

Иван Денисович, как личность менее известная, продолжает угрюмо шлепать вниз, плюя на грозящую мне опасность. А я тем временем успеваю бесшумно юркнуть в дверь на третьем этаже и жду любителя пеших прогулок по лестницам, старательно изображая из себя небольшой кусочек интерьера. И, естественно, он приходит. Встреча с Ванечкой заставила его собраться, но поскольку напрягался он зря, то вслед за этим произошло автоматическое расслабление, внимание на самую малость притупилось, и это как раз в тот момент, когда он вступил на площадку третьего этажа. Торжественной встречи мужчина не заказывал, так что я не виноват. На мое внезапное появление, он, разумеется, отреагировал, но получилось у него это так себе, «на троечку». Успел обернуться, повел в мою сторону пистолетом, рот открыл. И получил ногой по локтю, ею же под коленку и на сладкое кулаком по основанию черепа. Когда он начал падать, я нежно принял его на ручки. Тут прибежал Денисыч. Вдвоем мы пристроили незнакомца в максимально неудобной для него позе, то есть прижав лицом к перилам, и пропустив сквозь те же самые перила его руки, сцепили их у него на затылке наручниками. Опять-таки его собственными, только что конфискованными. Больше в его карманах ничего полезного не было. Мы с коллегой переглянулись.

— Время, — сказал он.

— Интересно, — ответил я.

— Три минуты, — без особых, впрочем, колебаний согласился Ванечка.

Взяв в руки оружие незнакомца, он с двумя стволами встал на охрану порядка. Кстати, пистолетик у побитого мной дядечки был хороший. «Бердыш». Отменный пистолетик. Чужие с такими не ходят. Я умеренно сильно треснул пленника по почкам и, обойдя его, пару раз ткнул пальцем в нервные узлы. Результат не замедлил сказаться. Не кричал он только потому, что рот был занят глушителем моего пистолета. Клиент был вполне готов к диалогу.

— Кто послал? — спросил я вежливо. И что он ответил, как вы думаете?

Короче говоря, наша беседа, постоянно прерываемая моими затрещинами и его мычанием, особенно информативной не была. Не знал он ничего путного и упрямым оказался, как эшелон баранов. Бывший опер, трудится на ниве частной охраны, фирма «Опыт». Сегодня утром вызвал бригадир, сказал чего-как, фотку дал. Мою фотографию, в смысле. Приехало их сюда, в Хельсинки, трое, еще один встречал уже здесь. Кто такой — никто не знает. Дал оружие, благо пользоваться все умеют, привез в гостиницу. Позвонили снизу, от портье, ну и пошли, двое на лифте, он пешком, один внизу ждет. (Вот кстати-то…)