Синдром гладиатора - Страница 49

Он был один. Шел быстро, но осторожно, бросая внимательные взгляды по сторонам. Сложно было сказать, есть ли у него оружие. По крайней мере, не в руках. Мимо кладовки он прошел, ничего не заметив. А когда дошел до моего номера, я тихо вышел в коридор и оглянулся. Чисто. В этот момент он постучал в дверь.

— Да-да, — сказал я, стоя от него метрах в пятнадцати и все время держа его под прицелом. — Вы ко мне? — Похоже было, что мужчина удивился. Я медленно подошел к нему и доверительно спросил: — Оружие у вас есть, милейший?

Он покачал головой. Пришлось проверить. Оказалось, честный фраер. В том, что он — фраер, не было ни малейшего сомнения. «Профи» — разведчик? Возможно. Но как боец — полный ноль. Таким даже оружие не помогает, они не знают, что с ним делать. Высоколобый, думать привык. Хотя судя по фигуре, спортом он занимался. Форма для его сорока — сорока пяти лет вполне приличная. В теннис, наверное, играет.

— Вы же не настаиваете на беседе именно в моем номере? — спросил я. Он молча кивнул.

Молчун. Люблю молчунов. Хотя, по-моему, и здесь я не оригинален.

— Тогда пойдемте на лестницу. Там нам вряд ли помешают.

Спорить он не стал.

* * *

Убрав пистолет, я присел на ступеньки, жестом радушного хозяина предложив ему выбирать место. Он сел чуть пониже и прислонился спиной к перилам. Хорошее лицо, только осунувшееся какое-то. И взгляд уводит. Что-то его здорово беспокоит. Интересно…

— Кто вы? — спросил я напрямую. Он усмехнулся, не глядя на меня, и полез в карман за сигаретами. Закурил.

— Я — майор ФСБ. Дмитриев. Виталий Борисович. Вы — Андре Дюпре. До того — Андрей Бобров. Как вас звали еще раньше — не знаю. Моя задача — ликвидировать вас и Давида Липке.

— Ну и что? Я должен пожелать вам успеха? — спросил я. — Вы на кого работаете, майор? И как? Вы же не представляться ко мне пришли, верно? Ну так рассказывайте, чего тянуть кота за хвост.

И он начал рассказывать.

Большая часть его истории была интересна скорее Стрекалову, чем мне. Я и так догадывался, что в России есть мощная организация, которая объединила в себе «лучших» представителей властных структур, бизнеса, спецслужб и «бандитов». Дмитриев называл ее «Структурой». Подробности, которыми он поделился, особого интереса не представляли. В лучших традициях любой «мафии» исполнители, подобные ему, знали немного. Имена непосредственных руководителей, структура взаимодействия с «официальной» частью ФСБ — все это было любопытно, но совершенно бесполезно. Кроме личного свидетельства моего гостя, доказательств не было никаких.

— Я могу рассказать вам об этой организации все, что знаю сам. Но возвращаться в Россию и давать показания? Нет. Мне даже не дадут сойти с трапа самолета, понимаете? Я слишком хорошо представляю их возможности, чтобы рассчитывать на успешную борьбу с ними. Это как шторм, цунами. Кто-нибудь может остановить шторм? А здесь то же самое. И не потому, что все вокруг поголовно подлецы, нет. Все так перепутано… Нет ни «красных», ни «белых», все люди вокруг стали какими-то «серо-бурыми». Я всю жизнь служил своей Родине и никогда не был трусом. Я готов защитить ее интересы даже ценой своей жизни, но ведь этого не будет. Меня просто убьют одни негодяи или же используют другие. В той жизни, которой живет сейчас моя страна, честным, порядочным людям отводится роль пешек. И это в лучшем случае. Я глубоко уважаю генерала Стрекалова, и поэтому я пришел к вам. Я всей душой желаю ему успеха, но… Не верю в него. Стрекалов фанатик, он будет драться до конца и падет смертью храбрых. А я так не могу.

— Так чего же вы хотите от меня, майор? — спросил я.

— Я хочу помочь вам. И хочу, чтобы вы помогли мне, — устало ответил он. — Поймите, всему есть предел, в том числе и человеческой подлости. Я очень много сделал в своей жизни ошибок, но я не хочу и не могу становиться предателем. А выбор у меня небольшой. Или я стану покойником, или мне нужно бежать и сдаваться на милость тех, против кого я всю жизнь боролся. Я, конечно, не генерал, но знаю достаточно много и был бы желанным гостем для тех же американцев. Это — предательство. Такой ценой мне жизнь не нужна. — Он тяжело и горько вздохнул. — Стрекалову нужны данные по Структуре? Я расскажу все, что знаю. И помогу вам ликвидировать или захватить Давида. Как пожелаете. У меня есть группа, трое кадровых сотрудников ФСБ, и они искренне уверены, что работают здесь по заданию Родины и во благо ей. Интересы Структуры представляю только я. А я забуду о них. Официально наша группа занимается разработкой связей ЦРУ и итальянской мафии, так что все будет абсолютно честно. А когда вы получите все, что вам нужно, то поможете мне легализоваться на Западе, а моей группе вернуться в Россию. Они не интересуют Структуру, потому что ничего не знают. Весь сыр-бор только из-за меня.

— А вы не боитесь, что я постараюсь выжать из вас максимум информации, а потом передам тем же американцам? — спросил я. Он пожал плечами.

— Конечно, боюсь. Но другого выхода у меня все равно нет. Либо довериться вам, либо… Застрелиться самому. Не дожидаясь выстрела их ликвидатора. Кстати, он, по всей видимости, уже здесь.

— Да? Интересно… Виталий, а что вы о нем знаете? — спросил из чистого любопытства.

Он, похоже, из чистой вежливости мне ответил:

— Ничего. Он прибыл в Италию как турист, получил снаряжение и исчез. Документы наверняка поменял, никто его не видел. И не увидит до того момента, пока он не выполнит задание.

— А какое у него может быть задание?

— Зачистка. Вы находите Давида, моя группа ликвидирует вас обоих, а он уничтожает мою группу. И с тихой грустью возвращается домой. Все концы — в воду. Как раз в стиле Структуры.